СССР 2.0 - Патерсон Коста

– Ты никуда не пойдешь, пока я не прикажу, сукин ты сын! – ругался Олег.

Петро оказался в безвыходном положении. Русские обсуждали дальнейшие действия, а он стоял там, будто со связанными руками. Даже если бы он смог дойти до ненцев, то не знал бы, что делать, ведь у него не было никаких аргументов, чтобы успокоить обе стороны.

«А если бы, – рассуждал Петро сам с собой, – …они пришли к pax armata, то есть, к миру, основанному на равновесии оружия с обеих сторон».

– У обеих сторон есть огнестрельное оружие, мы в тупике! – крикнул Петро. – Конфликт между вами будет смертоносным! Мы завязли в войне… в холодной войне, – заключил этнограф, имея в виду арктический климат.

Мужчины молча посмотрели на Петра. Олег что-то прошептал им, кивнул головой, и Петру это показалось похожим на смертный приговор.

«Все, сейчас они меня расстреляют!» – думал бедный этнограф, он уже сбился со счета, в который раз за этот день чувствуя приближение смерти.

Но русские просто отвернулись и пошли прочь, оставив ничего не понимающего Петра одного.

«Неужели они сдались и решили уйти?» – недоверчиво думал он.

– Куда вы? – спросил этнограф, игнорируемый удаляющейся бандой. Он оглянулся на чум и пожал плечами. А когда снова посмотрел в сторону русских, те уже шли к саням, запряженным оленями, на которых они приехали. Петро вздыхает с облегчением, обрадованный, что ситуация разрешилась сама собой, без резни и жертв, если не считать безрассудного Василия, который погиб из-за собственного упрямства. С другой стороны, проблема ненцев не разрешилась, а он не хотел оставлять их на произвол судьбы. Сколько бы он ни искал помощи с континента, или даже из столицы, она бы добралась слишком поздно, а поселение может просто исчезнуть, уничтоженное русскими либо безжалостной природой.

Свист кнутов и топот оленей, стремительно летящих в его сторону, вырвали Петра из вихря мыслей. Только завидев их, мчащихся на полной скорости, этнограф отпрыгнул в сторону и упал в снег, но еще успел заметить, как бандиты с разбега седлают оленей, пригибаясь так, что издалека всадников почти не видно. Олени неслись к чуму сломя голову, поэтому напасть на мужчин, практически скрытых от глаз противника, было еще сложнее. Стрелять в них тоже не выход; тем более, для народа, который с древних времен живет благодаря оленеводству, ранить этих животных – нелегкое решение.

Пока олени приближались, ненецкие стрелки целились в живые мишени, опасаясь борьбы, которая последует сразу после прибытия банды. Сэвте удалось сбить выстрелом одного из моряков, который сразу же упал и за несколько секунд был затоптан оленями. Русские пытались стрелять на скаку, но помимо неудобного положения, в котором они находились верхом – практически лежа, им мешало еще и то, что небо становилось все темнее. Мюсена выстрелил в воздух, чтобы испугать оленей, и некоторые из них разбежались, но те, что были оседланы врагами, продолжали нестись вперед, подгоняемые мужчинами. Теперь можно было яснее увидеть живые мишени, и Мюсене удалось сбить еще одного всадника, к сожалению, смертельно ранив несшего его оленя. Русский упал, успев выхватить винтовку и заняв позицию стрелка, но прежде, чем успел что-либо предпринять, получил смертельную пулю от Хадко.

В этот момент сильный взрыв разрушил часть чума: это Олег воспользовался суматохой, чтобы напасть на поселок, бросив взрывчатку. К счастью, он промахнулся и не попал прямо в чум. Или он хотел просто напугать ненцев? Только Петро подумал об этой возможности, как Сэвтя упал замертво, сраженный пулей в голову. Хадко закричал в отчаяние и бросился на помощь другу, но другая пуля задела его плечо. Мюсена старался прикрыть земляка, но даже защищаться самому от нескольких нападающих уже было очень трудно. Хадко снова взялся за винтовку и гневно стрелял в русских, убив еще одного, приближавшегося к траншее, но остался без патронов. Он схватил свое копье, лежавшее сбоку, и побежал в атаку, прежде попросив Мюсену прикрыть его. Мюсена восхищался храбростью молодого воина, который, словно одержимый, бежал добить уже подстреленного им русского. Тот еще шевелился, пытаясь добраться до своего ружья. Хадко подпрыгнул и ударил его копьем в спину изо всех сил, затем вытащил свое оружие и побежал к следующей «мишени». Мюсена заметил, что один из врагов, совсем недалеко от Хадко, пытался выстрелить в него.

Русским трудно стрелять при слабом освещении, как в случае наступающей полярной ночи. Во время долгих арктических сумерек ненцы были в выигрыше, потому что их зрение привыкло к таким условиям. Мюсена выстрелил в русского, который упал, рыча от боли, к удивлению Хадко, оглянувшегося на Мюсену и кивнувшего головой в знак благодарности. В это же время Олег готовил вторую палку динамита, чтобы бросить ее в чум, находясь в таком положении, что Мюсена не мог в него выстрелить. В этот же момент, когда Олегу удалось зажечь фитиль, Петро ударил его камнем по голове, и великан упал без сознания, к изумлению этнографа, который никогда ничего подобного не делал в своей прежней, спокойной городской жизни. Он посмотрел в панике на зажженный динамит, и вдруг у него появилась идея, настолько же гениальная, сколь и опасная. Он бросил взрывчатку в одного из русских, который, даже увидев летящий в него динамит, не успел отреагировать. Он взорвался на месте, осколки ранили еще одного русского, которого Хадко тут же пронзил своим копьем. Петро был в ужасе от содеянного. Он, убежденный пацифист, который обходил муравьев на дороге, чтобы не ранить их, убил человека. Петро застыл в оцепенении возле лежащего без сознания Олега.

В этот момент один из русских, увидев, что натворил Петро, выстрелил ему в живот. Прежде, чем мужчине удалось сделать еще один выстрел, Хадко бросил копье ему в спину. Сразу после этого, молодой ненец получил пулю в руку, от русского, тоже раненного взрывом. А его уже сам Мюсена отправил на тот свет пулей в голову. Уставший и израненный, Хадко упал на колени, Мюсена опустил голову на камень, тяжело дыша.

Петро все еще не оправился от шока, наблюдая хаос вокруг: десять убитых и трое раненых, включая его самого. Снег вокруг чума стал красным от крови людей и оленей. Мюсена заметил огромную дыру в чуме, образованную взрывом, и побежал посмотреть, как там поселенцы, особенно женщины и дети. Прибежав в чум, он встретил свою жену, Саване, которая вместе с тадебя лечила раненых. Он крепко обнял свою любимую, обрадованный увидеть ее снова, и спросил, все ли в порядке, на что шаман ответил с обычным спокойствием, что некоторые ненцы ранены, но он о них уже позаботился. Вошел Хадко, внося Петра, который потерял много крови от ранения в живот и потерял сознание.

Молодой ненецкий воин оставил раненого украинца в чуме и пошел к Мюсене обсудить, что же делать с выжившим русским, который также лежал без сознания снаружи. Они взяли полоски кожи, вроде ремней, и связали Олега, который тоже потерял много крови из-за удара Петра в затылок. Ненцы обыскали чужака и взяли некоторые его вещи: взрывчатку, пару камней кремня, которыми можно поджечь ее, кинжал и пистолет. Затем воины подняли тяжелое тело мужчины и привязали его к спине одного из оленей, Мюсена хлопнул его по крупу, и он побежал, далеко унося на себе сэр варк – белого медведя, как ненцы назвали здоровяка.

– Не лучше ли было бы просто убить его? – спрашивает Хадко Мюсену.

– Стоит оставить кого-нибудь, кто сможет рассказать другим о произошедшем. Так русские будут знать, что мы, ненцы, – неукротимые воины. Я не хочу, чтобы маркы хибяри (городские) думали, что банда умерла от холода, а не от наших рук.

– Но так же, как они пришли, придут и другие, и еще больше! К тому же, это был хороший олень. Он мог бы нам пригодиться, а теперь он скорее всего будет блуждать, пока не устанет и не умрет, безо всякой пользы, – возразил младший воин.

– У нас много оленей, оставшихся от нападавших, а в это время года будет трудно прокормить и позаботиться о них всех. А что до русских, рано или поздно они придут снова, но нас здесь не найдут. Завтра мы покинем это место, как только небо станет светлее.

В это время года солнце появлялось ненадолго, а ночи были все длиннее и длиннее. Хадко и Мюсена привезли в чум сани русских, нагруженные патронами, едой, бревнами и даже лекарствами, которыми тут же воспользовались, чтобы лечить Петра и остальных раненых. Кроме саней, которые сами по себе являются огромной помощью для перемещения чума, остались еще двенадцать оленей, помимо тех немногих, которые у ненцев уже были. Для этого народа, олень – священное животное, благодаря которому они выживают. Олень – это и транспорт, и мясо, и мех, чтобы согреться в морозном северном климате. Оленьей шкурой они покрывают чум, используя кости животного, чтобы поддерживать структуру жилища, а жир – чтобы сохранить тепло внутри.